18 июля.
Выехав на трассу в Татаурово около 11 часов, мы считали, что доберемся до Иркутска в районе 4-х, ну 5-ти вечера с учетом остановок – оставалось всего 400 км. Останавливаться для второго, горячего завтрака мы не планировали – утром (у нас же была кухня) я соорудил огромную яичницу из остатков вчерашнего шашлыка с жареным луком и ломтиками хлеба, на 6 (или 8?) яиц. Решили, что хватит до Иркутска. Ну так, - может кофе на заправке глотнем и бутерброд съедим.Но одна остановка точно должна быть – потому что омуль. Побывать на Байкале и не поесть этой знаменитой рыбы – непорядок получается. А мы знали, что, несмотря на запрет вылова, его прекрасно продают на трассе вдоль Байкала. Только надо вовремя заметить в кустах на обочине тетку с прилавком, чтобы успеть остановиться, и затем закупиться заветным деликатесом.
Все было прекрасно: мы ехали по извилистой трассе вдоль озера, трепались, одновременно высматривая в придорожных кустах заветных теток, - но это только первые два часа. Потом трасса встала. Сначала она еще как-то время от времени оживала, и мы проезжали сколько-то километров с какой-то ощутимой скоростью. Но в районе Байкальска езда стала напоминать перемещение бабушки на костылях в дальнюю аптеку – очень медленно, рывками, «ноги-то болят, а идтить-то нужно, милок». Лично у меня, сидящего за рулем в этой пробке, правая нога уже просто отваливалась.
В Слюдянке произошло сразу два взимодополняющих события: мы очень проголодались и наконец увидели тетку с омулем. Выползли из пробки на обочину и устремились к вожделенному прилавку. Купили омуля так много, что ели его потом всю дорогу до Алтая, каждый божий день, и, каюсь, последнюю рыбку не доели – выкинули на Телецком озере, просто уже не лезла, ну, и мы посчитали ее испортившейся.
Но сейчас – омуль, горячего копчения, свежий, да с голодухи – первые две рыбины были разделаны и съедены в машине немедленно, а еще одна чуть позже.
Меня всегда, когда я еду в пробке, интересует – что же ее вызвало? В этот раз, мне казалось, что такая многокилометровая пробища (60 км и 4 часа) может быть связана с каким-то природным катаклизмом. Наверно, оползень, провал грунта, или что-то подобное, тут горы, рядом Байкал – все может быть.
НЕ МОЖЕТ. Мы убедились в этом, когда достигли того участка, где все начиналось (или заканчивалось). Да, это был катаклизм, но такой, как та разруха, которая «не в клозетах, а в головах». Именно в них он случился, и, не только здесь, а глобально - во всей России, и не сейчас, а уже давно. В головах у тех, кто воскресным вечером, когда все возвращаются с отдыха, и, желательно, на единственной дороге, ведущей из мест отдыха в большой город, оставляет на ее километровом участке узенькую полоску асфальта на два встречных потока и устраивает там реверсивное движение.
Но тут это было просто образцово-показательное «головотяпство со взломом», по словам Ильфа и Петрова. Ну ладно, если бы второй половины дороги не было, или по ней нельзя было проехать, или там велись хоть какие-то работы. Не-а. Когда мы подъехали, кто-то уже сообразил и рабочие снимали заграждение и готовились пустить встречный поток по второй половине участка, вполне проезжей половине – просто со снятым асфальтом. Да чего я тут расписался – вы сами все прекрасно знаете. Это как ямы на наших дорогах – они есть и все, чего о них писать-то
Мы отставали от графика уже часа на три, а нам нужно было еще преодолеть горный серпантин между Байкалом и Иркутском. Причем серьезный, не то что в Бурятии: в некоторых местах на этой дороге фура или автобус не могут вписаться в поворот в один прием, им приходится сдавать назад и проходить поворот в несколько заходов.
Но пробки уже не было, мы не на фуре, слава Богу, и по серпантинам я много ездил – не боюсь. Часа за два добрались до квартиры в Иркутске. Было уже поздно – часов 8-9 вечера.
Поставили стирку, доели грибной суп, который везли с собой прямо в нашем незаменимом казане, и я сказал, что все – никуда не пойду, буду валяться на диване.
А неутомимый Саша побежал фотографировать ночной Иркутск.
Ночной Иркутск в районе набережной
